Футуризм

Современная архитектура основывается на известных законах физики. Некоторые из этих законов опровергаются, в других случаях находятся новые концептуальные проектировочные решения, которые уже сейчас могут помочь визуализировать архитектуру будущего. Но в любом случае, футуризм в архитектуре - это фантастика, причём весьма научная.

Идеальным местом для воплощения идей футуристов является пространство, где не действуют земные физические и этические законы. То место, где качество сознания изменено и приоритеты между жизнью человека и машины не могут быть расставлены чётко. Лучшей визуализацией этих проектов стали фантастические фильмы, «Звёздные Войны» - типичный пример архитектуры футуризма.

Человек всегда мечтал о будущем и пытался представить его себе, но рождению футуризма мы обязаны именно XX веку, когда машина смогла серьёзно заявить о своих правах и встать рядом со своим создателем. Никогда ранее человек не создавал такого количества машин для жизни, и никогда ещё машина не приносила столько смерти. Динамика жизни изменилась и первыми на неё среагировали художники.

Футуризм (от лат. futurum - будущее) - Авангардистское течение в европейском искусстве 1910-20-х гг. XX в. Сложился в Италии. В творческой практике итальянских живописцев У. Боччони, Дж. Северини и других проявилась тенденция сделать предметом искусства динамизм как таковой.

Отрицание традиционной культуры, ее художественных ценностей, культ техники, индустриальных городов (урбанизм) приобретал у итальянских футуристов антигуманистический характер: по утверждению итальянского писателя Ф. Т. Маринетти (вождя и теоретика футуризма, автора «Манифеста итальянского футуризма» 1909-19 гг.), жизнь мотора волнует больше, чем улыбка или слёзы женщины. В живописи футуристов, представлявшей собой хаотические комбинации плоскостей и линий, дисгармонию цвета и формы, человек нередко трактуется как подобие машины. Отрицание гармонии как принципа искусства присуще и футуристической скульптуре. Требование «открыть фигуру, как окно», стремление передать светопроницаемость и взаимопроникновение объёмов приводило к модернистской деформации. Поэзия футуристов заумна, нацелена на разрушение живого языка; это образец насилия над лексикой и синтаксисом. Футуристическая абсолютизация динамики и силы, творческого произвола художника в социально-идеологическом плане обнаружила различные тенденции. В итальянском футуризме она обернулась прославлением войны в качестве «единственной гигиены мира», воспеванием агрессии и насилия, поэтизацией империализма. В сочетании с ярым национализмом всё это привело итальянских футуристов к союзу с фашистским режимом Муссолини. В других странах Запада футуризм был представлен немногочисленными группами. Сложившийся в России «кубофутуризм» лишь терминологически и некоторыми формальными чертами перекликается с итальянским футуризмом, отличаясь от него социально-классовой основой и конкретно-эстетическим содержанием. Русским футуристам были свойственны черты мелкобуржуазного анархического бунтарства, левацкий радикализм по отношению к культурному наследию, крайности формалистического экспериментаторства. После Октябрьской революции русские футуристы заявляли о своём желании создавать социалистическую культуру, искусство будущего, революционизировать быт. Во многом эстетические крайности футуристов, группировавшихся вокруг журнала «Леф»(редактор - Владимир Маяковский), были своеобразной реакцией на односторонность рапповской критики. К концу 1920-х гг. в процессе развития социалистического художественного сознания и организационного объединения различных художественных группировок футуризм в России прекратил свое существование.

Манифест футуризма

1. Мы намерены воспеть любовь к опасности, привычку к энергии и бесстрашию.

2. Мужество, отвага и бунт будут основными чертами нашей поэзии.

3. До сих пор литература восхваляла задумчивую неподвижность, экстаз и сон. Мы намерены воспеть агрессивное действие, лихорадочную бессонницу, бег гонщика, смертельный прыжок, удар кулаком и пощечину.

4. Мы утверждаем, что великолепие мира обогатилось новой красотой - красотой скорости. Гоночная машина, капот которой, как огнедышащие змеи, украшают большие трубы; ревущая машина, мотор которой работает как на крупной картечи, - она прекраснее, чем статуя Ники Самофракийской.

5. Мы хотим воспеть человека у руля машины, который метает копье своего духа над Землей, по ее орбите.

6. Поэт должен тратить себя без остатка, с блеском и щедростью, чтобы наполнить восторженную страсть первобытных стихий.

7. Красота может быть только в борьбе. Никакое произведение, лишенное агрессивного характера, не может быть шедевром. Поэзию надо рассматривать как яростную атаку против неведомых сил, чтобы покорить их и заставить склониться перед человеком.

8. Мы стоим на последнем рубеже столетий!.. Зачем оглядываться назад, если мы хотим сокрушить таинственные двери Невозможного? Время и Пространство умерли вчера. Мы уже живем в абсолюте, потому что мы создали вечную, вездесущую скорость.

9. Мы будем восхвалять войну - единственную гигиену мира, милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей, прекрасные идеи, за которые не жалко умереть, и презрение к женщине.

10. Мы разрушим музеи, библиотеки, учебные заведения всех типов, мы будем бороться против морализма, феминизма, против всякой оппортунистической или утилитарной трусости.

11. Мы будем воспевать огромные толпы, возбужденные работой, удовольствием и бунтом; мы будем воспевать многоцветные, многозвучные приливы революции в современных столицах; мы будем воспевать дрожь и ночной жар арсеналов и верфей, освещенных электрическими лунами; жадные железнодорожные вокзалы, поглощающие змей, разодетых в перья из дыма; фабрики, подвешенные к облакам кривыми струями дыма; мосты, подобно гигантским гимнастам, оседлавшие реки и сверкающие на солнце блеском ножей; пытливые пароходы, пытающиеся проникнуть за горизонт; неутомимые паровозы, чьи колеса стучат по рельсам, словно подковы огромных стальных лошадей, обузданных трубами; и стройное звено самолетов, чьи пропеллеры, словно транспаранты, шелестят на ветру и, как восторженные зрители, шумом выражают свое одобрение.

Le Figaro, 20 февраля 1909 г.

Филиппо МАРИНЕТТИ