Архитектура Александровского классицизма - эпоха позднего классицизма и его расцвет. На формирование стиля огромное влияние оказало открытие памятников древнегреческой архитектуры, долгое время находившихся вне поля зрения европейцев и непосредственнейшее участие в процессе формирования национальной архитектуры самого императора Александра I.

Александровский классицизм - историко-региональный стиль русского искусства начала XIX века. Проявился, главным образом, в архитектуре и декоративно-прикладном искусстве Петербурга до начала Отечественной войны 1812 г. Название ввел в обиход художник и историк искусства И. Грабарь в 1912 г.

Другие историки архитектуры называют этот неповторимый стиль, следующий за екатерининским классицизмом, либо просто русским классицизмом, либо «высоким классицизмом». Последнее определение менее содержательно. Еще неудачнее называть этот стиль «русским ампиром», поскольку «имперские» черты проявились достаточно ясно в архитектуре Петербурга позднее, в 1820-1830-х гг. Особенности «довоенного» архитектурного стиля самого начала XIX века связаны с иными источниками, идеями и деятельностью одного из самых выдающихся русских государей - императора Александра I Павловича (годы правления 1801-1825). Отсюда правильное название стиля. Александр был человеком тонкой души и образованности, его называли «Ангелом, дарованным России» после тяжелых лет царствования Павла. Александр Павлович воспитывался швейцарским французом Лагарпом, республиканцем и демократом, в духе идеалов свободы древних греков и римлян. Друзьями императора были молодые, воспитанные во Франции дворяне: граф П. Строганов, князь В. Кочубей. Они составили проект первой российской конституции. По восшествии на престол, Александр отложил принятие конституции, но объявил, что будет царствовать «по закону и по сердцу» своей августейшей бабки Екатерины Великой и продолжит ее просветительские начинания. «Дней александровых прекрасное начало» воспел А. Пушкин. Даже неистовый А. Герцен, клеймивший всю династию Романовых, сделал для «Александра Благословенного» исключение и назвал его «добрым мечтателем». Н. Бердяев считал «Пушкина и александровскую эпоху» вершиной русской культуры. По характеристике В. Ключевского, императору «досталось амплуа романтически-мечтательного и байронически-разочарованного Гамлета...

С обильным запасом величавых античных образов и самоновейших политических идей вступил Александр в действительную жизнь». Молодому императору был присущ дар вестничества и он сумел сыграть, несмотря на свой ранний и таинственный уход, роль доброго вестника в искусстве и в архитектуре Петербурга. Главная особенность художественного стиля александровского классицизма состояла в романтических идеях последовательного проникновения в глубь веков: от открытий Геркуланума и Помпеи, вдохновлявших художников предшествующей эпохи, через изучение канонов Витрувия и А. Палладио к руинам дорического храма Пестума и, еще далее, вплоть до Египта. Причем основной формообразующей идеей подобного историзма было стремление к наивозможной простоте, ясности, монументальности. Если екатерининский классицизм второй половины XVIII века, по словам Грабаря «черпал свое вдохновение в формах римского искусства, и эти формы сохраняли свое обаяние и в царствование Павла», то с воцарением Александра «решающее значение получили формы Древней Греции, притом Греции архаической VI и V веков, на архитектуру которой в дальнейшем была ориентирована и сама архитектура Древней Греции (см. Античный Классицизм, Архитектура Древней Греции, Античное искусство). От архаизма греческого был один только шаг до Египта, влияние которого также не замедлило сказаться».

Здание Горного института, Петербург (1806-1808). Архитектор А. Воронихин
Здание Горного института, Петербург.  Похищение Прозерпины. Поединок Геракла с Антеем
Казанский собор, Петербург (1801-1811). Архитектор А. Воронихин
Здание Биржи с ростральными колоннами, Петербург, архитектор Тома де Томон
Здание Главного Адмиралтейства, Петербург (1806-1823). Архитектор А. Захаров
Стрелка Васильевского острова

Политическим идеям и духу александровского правления более соответствовали формы искусства демократических Афин эпохи Перикла, а не императорского Рима. Поэтому называть стиль раннего александровского классицизма Ампиром, по меньшей мере, неточно. В моду входили колонны мощного и строгого дорического ордера храма Посейдона в Пестуме вместо распространенных ранее коринфских. В стиле пестумского храма было выстроено А. Воронихиным одно из первых зданий александровского времени в Петербурге - Горный институт на набережной Невы с монументальными скульптурными группами, по моделям С. Пименова и В. Демут-Малиновского, также стилизованными под архаику, изображающими поединок Геракла с Антеем и Похищение Прозерпины (1806-1808). Даже в другом, более помпезном сооружении Воронихина - Казанском соборе (1801-1811), действительно ассоциирующемся с Ампиром, прежде всего, из-за имперского замысла, принадлежавшего еще императору Павлу, основными качествами композиции являются простота и ясность силуэта.

Другой зодчий александровского классицизма, француз Тома де Томон, перестраивая в 1806-1809 гг. дом графини Лаваль на Английской набережной, оформил его интерьеры в строгом и мощном дорийском стиле, напоминающем и Египет, а знаменитые гранитные львы у парадного подъезда этого дома настолько связаны с архаикой, что перекликаются с фигурами египетских сфинксов, находящихся напротив, через Неву у Академии художеств. В этот замечательный период рождались самые важные градостроительные идеи. То, с чем в предыдущее столетие не смог справиться Дж. Кваренги, осуществил Тома де Томон. Он сумел создать грандиозную композицию стрелки Васильевского острова с величественным зданием Биржи и ростральными колоннами. Тома де Томон учился в Париже, испытал влияние К.-Н. Леду и школы мегаломанов, их стиля, основанного на выразительном сочетании простых геометрических объемов.

Прибыв в 1799 г. в Россию, французский архитектор на первых порах беззастенчиво выдавал привезенные им из Парижской Академии чужие проекты за свои, не стесняясь даже подчистки дат и имени автора. Для здания Биржи он также использовал чужой проект. Но сила невского пейзажа была столь велика, что это обстоятельство не помешало архитектору последовательно, шаг за шагом, в пяти проектных вариантах (1801-1804) создать истинно оригинальное произведение. Здесь Тома де Томон превзошел себя. В пояснении к проекту Биржи он писал, что здание окружено «44 дорическими колоннами Пестум» (10 по главным фасадам и 12 по боковым). Высота колонн 11,35 м. В то же время, хорошо известно, что в античном дорическом ордере колоннада, слегка отступая от стен храма, поддерживает его кровлю.

В здании Биржи использован иной композиционный прием колоннады, свободно опоясывающей объем здания и «распространяющейся в окружающий ее пейзаж». Колонны расставлены мощно и широко (интерколумнии - расстояния между колоннами, оказались значительно шире, чем в античных постройках, что вынудило архитектора расположить в пролетах не один триглиф фриза, а два). Пространственный размах композиции усилен ростральными колоннами, по образцу древнеримских, но небывалой высоты (31,71 м), и гранитными спусками к воде. Колонны должны были служить маяками. Идея морского могущества России выражена аллегорическими скульптурами у подножия колонн. Они изображают великие реки: Волгу, Волхов (работа скульптора Ф. Тибо), Днепр и Неву (скульптор И. Камберлен). Скульптурные группы в аттиках восточного и западного фасадов Биржи - «Нептун» и «Навигация» - также (по последним данным) вероятнее всего исполнены фламандцем И. Камберленом. Эти произведения отличаются выразительной пластикой и романтическим монументальным стилем.

Первоначальную планировку стрелки Васильевского острова осуществил А. Захаров. С именем этого русского зодчего связано другое выдающееся произведение архитектуры александровского классицизма - здание Главного Адмиралтейства (1806-1823). Перестраивая старое здание, возведенное И. Коробовым (см. Аннинский период), Захаров бережно сохранил идею петровского времени - золоченый «шпиц» с корабликом, впервые появившийся в 1719 г. Главный фасад П-образного в плане здания растянулся на 407 м, боковые - на 140 м. Чтобы избежать монотонности, архитектор применил трехчастную композицию, умело разработав боковые ризалиты портиками, а в центре смело водрузил «стрелу, похожую на мачту золотого корабля, на крышу греческого храма», опоясав башню колоннадой ионического ордера. Мотив кубического объема, прорезанного центральной аркой, повторен в композиции боковых павильонов, выходящих на Неву. Аттик центральной башни украшен рельефом «Восстановление флота в России», исполненным И. Теребеневым (1812); по сторонам от арки - удивительные по красоте скульптурные группы «Нимф, несущих небесную и земную сферы» (Ф. Щедрин, 1812-1813), над аркой - осеняющие ее знаменами Гении Славы (И. Теребенев, 1812). Летящие Славы, трубящие победу, повторены на невских павильонах. По углам нижнего куба центральной башни расположены четыре сидящие фигуры античных воителей: Ахилл, Аякс, Александр Македонский и Пирр. Выше, на колоннаде - статуи «четырех времен года, четырех ветров и четырех стихий», к которым добавлены фигуры египетской Исиды, покровительницы мореплавания, и Урании, древнегреческой музы астрономии (все фигуры повторены дважды, всего 28 статуй по числу колонн). Не сохранились уничтоженные в 1860-х гг. аллегорические фигуры «лежащих рек» перед портиками главного фасада, и двенадцати месяцев по углам треугольных фронтонов. А с постаментов перед невскими павильонами (где теперь находятся якоря) были сняты фигуры «четырех частей света»: Азии, Европы, Африки и Америки.

Ради того, чтобы пробить окна в верхней части стен, был уничтожен скульптурный фриз, опоясывавший здание. Но даже оставшееся скульптурное убранство создает необычное ощущение движения архитектуры в окружающее пространство, с которым становится ясно истинное значение всей композиции. «Великое произведение архитектуры никогда не бывает только зданием. В нем узнает себя целый город». С возведением Биржи и Адмиралтейства, центр города получил новый образ. Его главным проспектом стала Нева, а центральной площадью - она же в самом широком течении, там, где река разделяется на два рукава между Петропавловской крепостью и Зимним дворцом.

Несколько позднее, после работ К. Росси и О. Монферрана в период «русского (петербургского) ампира», окончательно сложился не имеющий аналогов в мире «Ансамбль Трех площадей» центра Петербурга. Параллельно невскому течению слились воедино Дворцовая, Адмиралтейская и Сенатская площадь, а центр трехлучевой планировки города, намеченный П. Еропкиным в период «петровского барокко», был мощно обозначен сияющей золотом «адмиралтейской иглой». Характерная черта стиля александровского классицизма - определяющая роль французского влияния - школы К.-Н. Леду и «мегаломанов» Королевской Академии архитектуры в Париже. Их принцип - выразительность простых геометрических объемов: куба, параллелепипеда. Такова же александровская архитектура: «Одно стихийное стремление доминирует над всеми помыслами и идеалами эпохи, это — стремление к возможной простоте. Наружные и внутренние стены екатерининских зданий кажутся уже недостаточно простыми, и архитектор отбрасывает все, что не является безусловно необходимым, и для него нет большей радости, как суровая гладь стены. И только местами, только для того, чтобы еще более подчеркнуть торжественную красоту этой глади, он прерывает ее скульптурным фризом или легкой орнаментальной фигурой...». В то же время постройки александровского классицизма столь оригинальны и так тонко гармонируют с пейзажем, что в них, кажется, нет ничего французского.

Серое петербургское небо, золоченые шпили, горизонтали набережных, светлые колоннады... Велика была роль самого императора. Александр был обуреваем страстью к строительству и прекрасно разбирался в архитектуре. Ни одно здание в Петербурге не могло быть построено без «высочайшего апробирования чертежей». Значение личности Александра I в формировании классицистического облика Петербурга иногда сравнивают с ролью Перикла в строительстве Афинского Акрополя. Образ города периода александровского классицизма отразил в 1814 г. в своей «Прогулке в Академию художеств» К. Батюшков: «Взгляните... на набережную, на сии огромные дворцы - один другого величественнее! на сии домы — один другого красивее! Посмотрите на Васильевский остров, образующий треугольник, украшенный биржею, ростральными колоннами и гранитною набережною, с прекрасными спусками и лестницами к воде. Как величественна и красива эта часть города! Вот произведение, достойное покойного Томона, сего неутомимого иностранца, который посвятил нам свои дарования и столько способствовал к украшению северной Пальмиры!.. Сколько чудес мы видим перед собою, и чудес, созданных в столь короткое время, в столетие - в одно столетие!.. Хвала и честь Александру, который более всех, в течение своего царствования, украсил столицу Севера!.. Кто не был двадцать лет в Петербурге, тот его, конечно, не узнает. Тот увидит новый город, новых людей, новые обычаи, новые нравы... Адмиралтейство, перестроенное Захаровым, превратилось в прекрасное здание и составляет теперь украшение города... Вокруг сего здания расположен прекрасный бульвар, с которого можно видеть все, что Петербург имеет величественного и прекрасного: Неву, Зимний дворец, великолепные домы Дворцовой площади, образующей полукружие, Невский проспект, Исаакиевскую площадь, Конногвардейский манеж, который напоминает Партенон, прелестное строение Г. Кваренги, Сенат, монумент Петра I и снова Неву с ее набережными». В 1817 г. перед построенным Дж. Кваренги Конногвардейским манежем были установлены мраморные скульптурные группы Диоскуров, выполненных П. Трискорни по образцу античных, находящихся на Квириналъском холме в Риме.

Война с Наполеоном не повлияла на художественные пристрастия Александра. Вступив в 1814 г. во главе союзных армий в Париж, Александр не забыл о своих художественных проектах. Он намеревался пригласить в Петербург Ш. Персье и П. Фонтена, придворных архитекторов Наполеона, но выбрал никому неизвестного тогда О. Монферрана, будущего строителя грандиозного Исаакиевского собора и Александровской колонны. И. Грабарь писал о том, что если во Франции «естественное развитие Классицизма было прервано холодной диктатурой Ампира», то по «странной прихоти судьбы Россия становится второй родиной нового стиля, ибо в Петербурге продолжается развитие блестящих французских идей». Но в 1811 г. скончался А. Захаров, в 1813 г. - Томон. Они не оставили после себя школы, и стиль александровского классицизма стал перерождаться в «русский ампир» К. Росси и В. Стасова. С александровской эпохой связано обновление Петербургской Академии художеств, деятельность ее президента А. Оленина и начало движения национального романтизма в русском искусстве. Императору Александру принадлежала и романтическая идея возведения в Москве на Воробьевых горах храма-памятника Христу Спасителю и русским воинам, по обету за избавление от наполеоновского нашествия. Позднее в ином месте такой храм в формах «русско-византийского» стиля построил К. Тон.