С конца V династии уже наметился процесс распада централизованной деспотии Египта. Земельная знать приобретала все большую самостоятельность, Египет распался на множество областей (номов), вновь объединенных лишь в правление XI — XII династий. Рос средний торговый слой горожан, политический центр переместился в Средний Египет, крупную роль начал играть город Фивы.

Территориальная раздробленность, отсутствие столь абсолютной единой регламентации, в условиях большей, чем в Древнем царстве, социальной дифференциации, привели в искусстве к поискам относительно индивидуального. Наметилась локализация художественных школ, на смену религиозно-догматаческому характеру литературы появилась своеобразная форма повести и философского трактата. В изобразительном искусстве поиски индивидуального стиля ярче всего сказались в скульптурном портрете. Поразительной выразительности достиг портрет, особенно в целой серии дошедших до нас статуй Сезостриса III и Аменемхета III. Этот психологический натурализм портрета оказался, однако, тем единственно новым, что отметило искусство Среднего царства.

Реконструкция поминального храма фараонов XI династии Ментухотепов III и IV в Дейр-эль-Бахри

Мы не боимся утверждать, что именно в зодчестве не было найдено ничего принципиально нового, равноценного стилистическому спецификуму архитектуры Древнего или Нового царств. Как на важнейший памятник указывают обыкновенно на поминальный храм фараонов XI династии Ментухотепов III и IV в Дейр-эль-Бахри, доступный для изучения лишь по реконструкции.

Но ни с точки зрения архитектоники массы, ни с точки зрения пространственного разрешения, ни, наконец, построения архитектурного ансамбля в целом — здесь не было дано ничего кардинально нового. Храм был расположен на прямоугольной террасе, окруженной галереей, состоявшей из двух: рядов четырехгранных столбов, несущих антаблемент. В центре террасы на квадратном цоколе — пирамида. Вторая, внутренняя галерея состояла из протодорийских восьмигранных колонн. Мотив пирамиды на цоколе, лишь с несколько иными пропорциями, варьирует в общем композицию центральной части в солнечных храмах V династии.

То же нужно сказать и в отношении пространственного разрешения подобной композиции в прямоугольном дворе. Новы лишь отдельные элементы, в частности — в такой массе данные так называемые протодорийские колонны. Колонны эти обычно шестнадцатигранные, но в эпоху Нового царства встречаются и с восемнадцатью и даже двадцатью четырьмя гранями. Зарождение их обычно относят к рассматриваемому периоду, хотя каннелированные колонны зала близ пирамиды Джосера позволяют, возможно, ее генезис отодвинуть уже к началу Древнего царстца. Наиболее оригинальное использование протодорийской колонны встречаем мы в гробницах Ермополя, Сиута, Эль-Берше, Бени-Гассана и других мест. Гробницы эти, принадлежавшие разным Монархам и разбросанные в их владениях, высекались в скалах. Наружный портик здесь украшают обычно две протодорийские колонны с атаками и массивным, покоящимся на них архитравом.

Не исчезают, впрочем, в течение Среднего царства и другие «ордера» колонн: в бени-гассанских гробницах большого изящества достигает лотосообразная колонна. Что касается обелиска, то и здесь мы видим лишь дальнейшую эволюцию той же формы, зародившейся в зодчестве V династии. Обелиск фараона Сенусерта I вытягивается, достигая высоты в 20 с лишним метров.
 
Интересно здесь отметить тип гражданской архитектуры. Руины частного дома близ Фаюма, около пирамиды Сезостриса II (начало II тысячелетия до н. э.) позволяют реконструировать план дома. Обширный открытый двор, заканчивающийся в глубине колоннадой, ведет в первый, поперечно расположенный зал для гостей. Второй зал вытянут в глубину. Это — покои владельца и его столовая. Этот второй зал окружают и другие строго геометризированные пространственные компартименты: двор гарема, кухня и другие службы. Если припомнить разобранный нами выше план поминального храма Хефрена, то связь в нем гражданского и храмового зодчества станет несомненной.

Несомненна, далее, и преемственность дворцовой архитектуры XVIII — XX династий от разобранного нами плана дома Среднего царства. Наружный вид дворцов периода Нового царства был прост и лаконичен в своих геометризированных формах. Гостевой и следующий за ним залы были выше остальных. Через простенки разной высоты перекрытий вливался свет сверху. Окна балконов снаружи фланкировали пальмовидные и лотосообразные малые колонки, о чем свидетельствуют изображения в гробницах телль-эль-амарнской поры (XIV в. до н. э.).

И здесь, следовательно, отмечаемое и Шуази использование одних и тех же архитектурных элементов в храмовом и гражданском зодчестве бросается в глаза, с одной, однако, оговоркой. Растительная колонна в храмовой архитектуре при всей ее декоративности никогда в то же время не теряла своей подчеркнутой конструктивной функции.

Наиболее декоративные колонны V династии или же колонны Аменхотепа III в Луксоре в то же время и очень монументальны. Колонны же в дворцовой архитектуре (насколько, правда, позволяют судить лишь памятники изобразительного искусства), — скорее пилястры, притом использованные в чисто декоративных целях.

О характере живописи и обильной фаянсовой декорации дворцового зодчества можно судить лишь по сохранившимся фрагментам. Связь этого также в высокой мере декоративного искусства с искусством крито-микенских росписей неоднократно отмечалась в специальной литературе (особенно для периода Телль-эль-Амарны: 70 — 60-е гг. XIV в. до н. э.). Наиболее роскошным, по крайней мере по своей декорировке, был дворец Аменхотепа III близ Фив, а далее и дворцы Аменхотепа IV в Амарне и фиванские дворцы Рамсесов II и III.

Эти дворцы, а также ныне совершенно разрушенные «виллы» приближенных фараона Аменхотепа IV в Амарне обносились стеной и имели парки. К одной из таких «вилл», как показывают раскопки Восточного германского археологического общества, примыкал парк длиной до 70 м.