Мы переходим теперь к той восточной разновидности греческой архитектуры, блестящие создания которой так напоминают звучный и образный язык Гомера. Ионийский ордер и гомеровская поэзия родились на одной почве. Поэзия в своем развитии опередила архитектуру, но та и другая отвечают одним и тем же стремлениям, имеют одну и ту же форму восприятия прекрасного. Ионийское наречие греческого языка установилось с IX в. до н.э., а искусство еще в VII в. находилось в периоде исканий.

Это – время создания волютных капителей из Неандрии, очаровательных композиций, показывающих, однако, что искусство здесь еще едва освобождается от финикийских влияний Оставалось еще сделать огромный шаг, чтобы создать целый ордер, установить его элементы, уточнить пропорции. Этот шаг был окончательно сделан только в первые годы VI в.: ионийский ордер достигает своей канонической формы только в тот момент, когда зарождается дорийский.

Рис. 192

 

Основные черты ионийского ордера. Происхождение его форм

Общие характерные черты. – На рисунке 192 показан ионийский ордер в его окончательной конструкции.

На круглой базе возвышается тонкий ствол, слегка суживающийся к вершине и посредством капители с волютами поддерживающий низкий и узкий антаблемент, который состоит из следующих частей: расчлененного архитрава, фриза без триглифов и немного выступающего карниза без мутул, обыкновенно украшенного рядом зубчиков.

Легкость и абстрактность форм, спиральные завитки вместо геометрической капители дорян, – вот общие характерные черты этого ордера. Детали орнамента, в котором вместо дорийской простоты – изобилие пальметт и скульптурных украшений из иоников и сердцевидных листочков, окончательно придают ионийскому ордеру своеобразный характер.

Теоретики Александрийской школы, толкователем которых является Витрувий, уподобляют манеру и пропорции дорийского ордера стану и облику мужчины, пропорции же и манеру ионийского ордера – женщины. И далее, развивая это сравнение до мельчайших подробностей, они находят в волютах сходство с завитками волос, в каннелюрах – сходство с ниспадающими складками одежды и т. д. Здесь утонченность александрийцев не знает предела; однако мысль, которую они передают нам в таком, собственно, детском изложении, по существу является верной.

Существуют два вида красоты, весьма отличные друг от друга, особенности которых не смогли бы сочетаться в одном произведении и которые оба принадлежат искусству, оба имеют право быть воплощенными в его творениях: с одной стороны – сила и энергия в мощных, мужественных и строгих формах; с другой – грация и изящество, в формах менее строгих, менее энергичных и более нежных.

Таковы два противоположных проявления, которыми природа наделила обе половины рода человеческого; это те самые проявления, которые греки отобразили в двух основных видах своих ордеров.

Происхождение и образование ионийского ордера. – По мнению Витрувия, если только оно заслуживает доверия, ионийский ордер создан архитекторами VI в. при постройке Эфесского храма.

Греки ионийских колоний, говорит он, отброшенные нашествием дорян в Малую Азию, пожелали придать этому памятнику, символу их национальности, свой собственный, отличный от других, архитектурный стиль. Архитектор Керсифрон воплотил эту мысль и таким образом создал ионийский ордер.

По этому легендарному рассказу легко восстановить истинную историю зарождения ордера.

Канонические пропорции ионийского ордера окончательно определились в приписываемое им традицией время, но его элементы, несомненно, существовали гораздо раньше. Нельзя внезапно создать целостный архитектурный ордер, и хотя архитекторам VI в. бесспорно принадлежит честь его установления, однако его элементы, которыми они воспользовались как материалом, принадлежат значительно более ранней эпохе. Достаточно бросить взгляд на азиатские архитектурные памятники, чтобы убедиться, что ионийский ордер имеет общий с ними источник. Все детали ионийской колонны – ее капитель с волютами ее каннелюры и ее база – с поразительной точностью воспроизведены на хеттских скульптурах Птеры, т.е. задолго до постройки Эфесского храма. Тот же ордер можно целиком различить на ассирийских рельефах, относящихся к VIII в. и изображающих царские павильоны (см. рисунок 64): капитель с волютами, база и венчающая часть, состоящая из двух частей – архитрава и карниза, которые в будущем составят примитивный ионийский антаблемент. А ясная четкость и благородство контуров волюты в Неандрии и на Лесбосе не будет превзойдена даже и в период полного расцвета ордера.

Наконец и ликийская традиция дает нам еще одно указание на происхождение ордера. На скалах ликийских гробниц воспроизведены способы соединений частей в деревянных конструкциях. И даже в V в., во время полного расцвета скульптуры, в Ликии, в этой стране подражаний, провинции, население которой было неспособно к изобретениям и отставало по крайней мере на три века от других стран греческого мира, – еще сохранялись архаические формы ионийского ордера.

Рис. 193

Рис. 194

Рис. 195

Рис. 196

Рис. 197

На рисунке 193, A представлен обычный тип ордера архаизирующих памятников Ликии.

Фриз отсутствует, карниз лежит на зубчиках и по своему профилю не может служить для стока воды.

Фронтон (рисунок 194) сильно выступает и окаймлен наклонным карнизом.

Такое построение дает и в отношении ионийского ордера место гипотезе, аналогичной той, которая была нами развита выше в отношении дорийского ордера, а именно определение его первообраза как типа, главным материалом для постройки которого служило дерево.

Для сравнения с ордером на рисунке 193, A представлена деревянная конструкция, формы которой были воспроизведены в каменных сооружениях. В отношении фронтона (рисунок 194) это объяснение дано нами на чертеже, воспроизводящем формы, существующие и поныне.

Архитрав напоминает ту искусственную балку, которую мы находим в развалинах Персеполя и Суз, сделанную в целях экономии строевого леса из нескольких рядов толстых брусьев. Расположенные тесным рядом зубчики, нередко замененные кругляками, здесь так же, как и в Персеполе, очевидно, представляют концы окантованных или неотделанных переводов, поддерживающих плоскую крышу, а карниз соответствует рядам кирпичей, защищающим ее ребро.

Представим себе, что эта плоская кровля принимает наклонное положение, чтобы облегчить сток дождевых вод, – и перед нами предстанет отвесная стена тимпана и кирпичная отделка ликийского фронтона. Что касается капители, то ею является не что иное, как подбалка, поддерживающая архитрав и охватывающая вершину столба, заменяющего колонну.

Итак, здесь, так же как и в дорийском ордере греков, все как будто объясняется подражанием деревянной конструкции, которая со всех точек зрения соответствует азиатским памятникам Персеполя.

Чем же отличается эта деревянная конструкция от той, которая послужила образцом дорийскому ордеру? Не чем иным, как размерами строевого леса.

Рассмотрим еще раз рисунок 150, изображающий деревянную конструкцию, послужившую прототипом дорийского ордера. Там архитрав состоит из двух длинных толстых балок, здесь – из двух рядов, положенных друг на друга небольших толстых брусьев, применение которых может быть объяснено только недостатком леса (строительного материала). Накат из тесно расположенных брусков заменен в дорийском ордере огромными балками со значительными интервалами между ними; но триглифы и зубчики по своей роли – вполне тождественные части.

Таким образом, замечание Дьелафуа, что ряд зубчиков в ионийском примитивном ордере следует рассматривать как настоящий фриз, можно признать правильным.

В дорийском карнизе выражены концы наклонных решетин, что свидетельствует о существовании двускатной крыши. Ионийский карниз, в котором в виде зубчиков вырисовываются концы брусков горизонтального настила, указывает на покрытие здания массивной плоской земляной кровлей.

Следовательно общие формы ионийского ордера объясняются подражанием деревянной конструкции из мелкого леса с покрытием плоской кровлей, а формы дорийского ордера – подражанием конструкции из крупного леса с покрытием двускатной крышей. Вероятно, первый зародился в бедной лесами Ионии, второй же был создан на последнем месте поселения дорян – среди лесов Фракии.

Вглядываясь в детали ионийского ордера, мы всюду встретим украшения, заимствованные либо из предметов мелкой художественной промышленности ассирийцев и египтян, ставших общедоступными благодаря торговле финикиян, либо из предметов финикийской промышленности, являющихся копиями первых. Только один шаг отделяет финикийские капители на Кипре от доэллинских капителей в Неандрии; эти же последние являются непосредственными предшественницами капителей Эрехфейона.

Переход от ассирийских и египетских образцов к доэллинским формам, а от этих последних к формам классической Греции происходит совершенно незаметно. В обоих случаях – одни и те же основные мотивы, различие же в конечных результатах вытекает из более утонченного чувства прекрасного, из того инстинктивного чувства гармонии, которое заложено в греках.

 

Преобразования в ансамбле ионийского ордера

Хронологические вехи. – Мы имеем следующие хронологически достоверные данные для установления последовательной смены характерных черт ионийского ордера.

В Эфесе – архаическую колонну с надписью, на основании которой мы можем рассматривать ее как дар Креза, иначе говоря, как памятник середины VI в. На о. Самосе – фрагменты одной колонны храма, который был почти современен Эфесскому. На о. Делосе, в Олимпии и в Дельфах – некоторые сокровища и вотивные (поставленные в память какого-либо события) колонны, относящиеся к VI в.

V в. представлен развалинами Акрополя: ордером храма Ники Аптерос (Бескрылой победы), возведенного, вероятнее всего, Кимоном в начале этого века; внутренним ордером Пропилей (440); двумя портиками Эрехфейона, из которых северный в 410 г. был уже окончен, а другой в то время еще возводился и остался незавершенным.

Последующие датированные примеры мы находим уже после бедственного периода Пелопонесских войн. Тут мы имеем изобилие памятников, так как все великолепные сооружения, воздвигнутые при Александре и его преемниках: храмы в Милете и Приене, Эфесский храм, – все подчинены правилам ионийского ордера.

Наконец, в следующую затем римскую эпоху, в начале нашей эры, мы можем судить о состоянии ионийского искусства по зданиям Помпей.

Вот те главные вехи, на основании которых мы можем проследить в хронологическом порядке видоизменения ордера.

Прежде всего обратимся к рассмотрению его общих черт.

Первоначальная форма ордера. – Примитивный ионийский ордер был, несомненно, «архитравным», т.е. ордером, в котором карниз покоился непосредственно на архитраве. Фриз – декоративная полоса между архитравом и карнизом, – по-видимому, не азиатского происхождения: он так же чужд и персидской архитектуре, и если бы возник вопрос о его прототипе, то нам пришлось бы, вероятно, искать его в микенской архитектуре.

В Персии здания покрывались массивной плоской кровлей, обрез которой отличался значительной шириной и давал возможность размещать на нем такие рельефы, как, например, покрытые глазурью львы в Сузах. Но в Ионии, в силу других климатических условий, такое покрытие зданий не применялось, и чтобы обеспечить себе возможность помещать барельефы, греки принуждены были ввести новый орган – фриз, занявший промежуточный пояс между архитравом и карнизом.

Существовала ли эта чисто декоративная часть в памятниках VI в., остается невыясненным, так как дошедшие до нас фрагменты примитивных храмов в Эфесе и на о. Самосе не дают нам возможности восстановить антаблемент. Архитравная форма антаблемента известна нам лишь по архаизирующим памятникам Ликии и по тем пережиткам, которые всплывают в течение всего классического периода: в V в. – в портике кариатид в Эрехфейоне; в IV в. – в гробницах Сидона и некоторых храмах Олимпии.

Общие изменения ордера в классический период. – Начиная с V в., можно сказать, что типичные образцы ионийского ордера всегда имеют полный антаблемент, т.е. антаблемент, состоящий из архитрава, фриза и карниза.

Рисунок 195 поможет нам понять варианты этой отныне сложившейся формы: пример A – храм Ники Аптерос – относится к началу V в.; пример B – храм в Милете – относится к середине IV в.

Как и в дорийском ордере, изменение сначала сводится к переходу от форм, выражающих величественную силу, к легким пропорциям, затем – к чрезмерной легкости в формах. Колонны храма Ники Аптерос A имеют диаметр, не возбуждающий сомнений в их устойчивости и допускающий большие пролеты в архитраве; в храме Милета B колонны настолько тонки, что для создания впечатления устойчивости возникает необходимость уменьшить интервалы между ними. Немедленным следствием того сужения пролетов является снижение высоты антаблемента. Для окончательной характеристики последовательных изменений ордера мы приведем примеры фронтисписов двух храмов. Первый – а именно фасад северного портика Эрехфейона, законченного, вероятно, в 400 г. – показывает его пропорции в их наиболее разумной и гармоничной соразмерности (рисунок 196). В другом – храме Милета, принадлежащем македонской эпохе, – строгая соразмерность частей уже утрачена (рисунок 197).

 Огюст Шуази. История архитектуры. Auguste Choisy. Histoire De L'Architecture